— Неправда, что Россия невосприимчива к инновациям и здесь их не поддерживают, — говорит Артем Разумков, создавший инновационную компанию «Сателлит Инновация» (Пермь) с нуля. Стартап «взорвался», увеличив за год объемы продаж в 6,5 раза. В ближайшие два года учредители ожидают гораздо большей динамики. Компания готовится стать лидером российского рынка в сегменте программного обеспечения (ПО) систем видеонаблюдения на основе IP-видеокамер* и начала экспансию на глобальном рынке.
— К инновациям в России никого принуждать не нужно, — говорит Разумков. — Настоящая инновация сама себе дорогу откроет: это нечто такое, что способно обеспечить устойчивое конкурентное преимущество на рынке. Потребители сами выберут этот продукт за его преимущество. Если компании жалуются, что их инновационные продукты не хотят покупать, значит, эти продукты инновационными не являются.
Создаем поисковик
— Артем, в чем суть вашего проекта?
— Мы занимаемся разработкой ПО для интеллектуальных систем IP-видеонаблюдения Macroscop, линейки продуктов для профессиональных систем безопасности, основанных на IP-видеокамерах. Преимущества наших продуктов обусловлены инновационными технологиями. Одна из них позволяет анализировать сжатый видеопоток без полной распаковки, что в четыре раза снижает затраты на вычислительное оборудование в системах IP-видеонаблюдения. Другая, технология индексирования данных, позволяет быстро находить нужный фрагмент в видеоархиве по визуальным признакам, приметам движущихся объектов. Например, вы можете попросить систему найти зафиксированных камерой людей, одетых в красные рубашки и черные брюки. Фактически мы создаем что-то наподобие поисковиков Yandex или Google, но только для видеоконтента, где в качестве поискового запроса идут приметы, признаки объектов — и система их находит.
— Это актуально?
— Более чем: объемы видеоархивов, генерируемые системами видеонаблюдений, просто гигантские. Например, если в здании сто видеокамер, они дают около тысячи часов видеозаписей в сутки. Чтобы найти искомое, требуется очень много времени. Придется включить видеозапись и всю просмотреть. А мы даем инструмент, который позволяет сразу получить результат.
— Кто потенциальный потребитель?
— Потребитель у нас реальный — около 500 систем видеонаблюдения по всей России, а также в странах СНГ управляется нашим ПО. Его приобрели Сбербанк России, Московский ювелирный завод, ФСК, Следственный комитет РФ, Агропромбанк и прочие. Инновация уже работает. А мы продолжаем разработки и увеличиваем их интенсивность, вкладывая в них все больше средств и сил.
— К чему вы стремитесь?
— Главная цель, к которой мы идем довольно уверенно: к концу 2013 года быть лидером российского рынка в сегменте ПО систем видеонаблюдения на основе IP-камер. Кроме того, начали международную экспансию. Планируем к этому же сроку быть представленными на глобальном рынке ПО для IP-камер и иметь там долю в несколько процентов.
Кроме этого, более года назад мы увидели, что активно развивается сегмент видеонаблюдения как сервиса. То есть пользователь лишь покупает камеру, устанавливает ее и подключает к интернету. Все данные хранятся и обрабатываются в «облаке». Человек не задумывается о том, как это происходит, кто обладает программным обеспечением. Он получает доступ к видеоконтенту в любой момент, из любого места, с любого устройства через браузер. Пользователь может заглянуть в видеоархив, на его мобильный телефон приходят уведомления, если в квартире или офисе что-то произошло. Все это за небольшую ежемесячную плату. Поэтому еще одна наша цель — получить позиции на глобальном рынке видеонаблюдения как сервиса.
— Зачем вам это нужно?
— Мы видим в этом сегменте огромный потенциал. По нашим оценкам, его объем будет значительно больше объема узкого сегмента — рынка ПО для IP-камер.
Вторая причина заключается в том, что сервисная модель — это модель постоянных платежей, что интересно с точки зрения эффективности бизнеса. Продав ПО, мы получаем деньги единожды, а абоненты сервиса платят постоянно.
Не картошку сажаем
— А как ваша компания стала резидентом Сколково?
— Мы получили национальную премию в области инноваций имени В. Зворыкина, которую вручил президент Дмитрий Медведев. Оргкомитет этого конкурса осенью 2010 года предложил Фонду Сколково, как только тот был создан, рассмотреть получателей этой премии в качестве возможных резидентов. Из Сколково мне позвонили и предложили заполнить заявку на сайте. Мы в течение недели поменяли устав компании, нашли иностранного участника нашего проекта и прочее... Нас приняли: в декабре 2010 года мы, первой из компаний Пермского края, вошли в число первых 16 резидентов фонда, а именно его кластера информационных технологий.
— Что дает вам фонд?
— Все обещанное резидентам работает. Первое — беспрецедентные налоговые льготы: компания освобождена от налога на прибыль, добавленную стоимость, имущество. Кроме того, использует пониженную ставку отчислений во внебюджетные фонды. Чтобы воспользоваться льготами, необходимо было передать уведомление в налоговую инспекцию, что мы и сделали в январе 2011 года. Это было забавно: к тому времени Минфин РФ еще не успел выпустить формы для уведомлений, и я написал его в свободной форме. Сотрудники налоговой инспекции, которые принимали документы, ничего не слышали о Сколково… Видели бы вы их глаза: человек им заявил, что стал резидентом какой-то деревни в Московской области и поэтому здесь, в Перми, не собирается платить налоги! Я честно рассказал, что пока в деревне «чистое поле». При этом в уведомлении подтверждал, как и положено, что буду пользоваться налоговыми льготами до тех пор, пока оборот компании не превысит миллиард рублей. Налоговики недоумевали: льготы предоставляют маленьким компаниям, а у вас тут миллиарды! Я предложил инспекторам открыть налоговый кодекс и посмотреть соответствующие статьи — моя задача уведомить и только… Сейчас с налоговой проблем нет, самостоятельно исчисляем налоги по правилам для резидентов.
— И у вас действительно миллиарды?
— Сотрудники инспекции тогда меня спросили: как я собираюсь в «чистом поле» столько заработать? Я ответил, мол, мы не картошку сажаем — занимаемся информационными технологиями. Когда совершим международную экспансию, планируем выйти на оборот 10 миллиардов рублей.
Второе, что получает участник проекта Сколково, — доступ к уникальным компетенциям, которые аккумулированы в центре интеллектуальной собственности, технопарке, эти службы фонда оказывают реальную помощь резидентам. По аналогии с хорошим бизнес-инкубатором, где важно не место в офисе, а среда, которая помогает инкубируемым компаниям развиваться. Сколково — другая вещь, но принцип тот же. Проект станет в будущем концентратором инноваций.
И третье, что дает Сколково, — возможность на очень выгодных условиях получить грант на финансирование НИОКР. Мы его пока не получили: прорабатываем стратегию развития компании, чтобы найти оптимальные варианты соинвестирования и обеспечить максимально эффективное использование средств. Компания должна найти инвестора, который будет вместе со Сколково соинвестировать проект. Размер грантов разный — от 1 до нескольких сотен миллионов рублей в зависимости от стадии проекта. Чем больше размер гранта, тем больший объем соинвестирования требуется. Например, при гранте 30 млн рублей на начальной стадии надо найти соинвестора на одну треть этой суммы. А на самой последней стадии все наоборот: если Сколково дает несколько сотен миллионов, то соинвестор — в три раза больше.
Побеждает первый
— Как родилась идея инновационного проекта?
— Я увлекся программированием еще в школе, класса с седьмого, побеждал в олимпиадах. Закончил физический факультет Пермского государственного университета, изучал компьютерные системы и телекоммуникации. На рынке систем безопасности я с 2005 года, работал в компании — системном интеграторе, занимался реализацией проектов внедрения систем видеонаблюдения на региональном рынке. Тогда обратил внимание на проблему поиска в огромном количестве видеоданных. Даже если вы поставите одну видеокамеру, она даст вам 10 — 15 часов видеозаписи в сутки с учетом того, что запись будет включаться лишь при наличии активности. При этом количество контролируемой каждой камерой площади возрастало, как и количество камер у потребителей, и мы понимали, что актуальность и острота этой проблемы будут расти.
Вместе с моим коллегой Александром Коробковым мы думали, что решением проблемы может стать технология индексирования видеоданных, которая позволит находить фрагменты по визуальным признакам движущихся объектов. Тогда проблема поиска в видеоархиве только обозначилась на рынке, не была так актуальна, как сейчас. У нас возникла мысль сделать продукт, который был бы востребован на всей территории России, как мы тогда считали (а сейчас очевидно — и во всем мире). Думали о том, какие у него могли бы быть конкурентные преимущества. Это очень важно: побеждает не тот, кто пришел первым туда, где рынок сейчас. Побеждает тот, кто предсказал, куда придет рынок, и оказался первым там.
— Как быстро растет рынок IP-видеонаблюдения?
— По разным оценкам, мировой рынок увеличивается на несколько десятков процентов в год, мнения экспертов разнятся от 20 до 60%. Российский рынок растет в разы быстрее. По России нет точной аналитики, мы делаем свои оценки исходя из результатов проведенной нами конкурентной разведки и роста объемов продаж дистрибьюторов.
И тут еще важно сказать о тренде активной технологической трансформации рынка — переходе от аналоговых к IP-системам видеонаблюдения. Если сегодня на долю IP-решений приходится 20%, то к концу 2013 года рынок IP-видеонаблюдения должен обогнать рынок аналоговых систем. Соответственно мы пытаемся оседлать эту волну, которую называют IP-революцией. Примерно так в свое время цифровой фотоаппарат быстро вытеснил с рынка пленочный: одна технология сменила другую. Мы всегда идем от рынка, находим тренды, проблемы и пытаемся предложить их решение. Для того чтобы наши решения не скопировали конкуренты, мы основываем их на сложных разработках.
— Ваша разработка защищена от копирования?
— Мы принимаем все меры для защиты нашей интеллектуальной собственности. Основная стратегия — защита в режиме ноу-хау, то есть введение режима коммерческой тайны для наших технологий и алгоритмов.
— Есть мировые аналоги?
— Безусловно. Аналоги есть всегда и у всего. Вопрос в том, насколько близок ближайший аналог. Есть другие продукты, которые также работают с видеокамерами, пусть менее эффективно. Кроме того, у других продуктов также есть технологии, направленные на оптимизацию поиска в видеоархиве: они работают по-другому, но это все же наши аналоги. Прямых аналогов нет.
— Почему вы считаете, что прямых аналогов нет?
— Мы не знаем ни одного продукта, в котором реализована технология, обеспечивающая столь высокую эффективность работы. Также мы не знаем ни одного продукта из сферы именно систем видеонаблюдения, который индексирует объекты по приметам, способен искать, например, по цветам одежды.
— Сколько стоит на мировом рынке такой продукт?
— Стоимость подобного ПО от 50 до 500 долларов за одну видеокамеру. Модель ценообразования такова, что стоимость лицензии зависит от количества видеокамер, с которыми работает продукт. Мы работаем в этих пределах, у нас линейка продуктов для разных ценовых ниш.
— Каков годовой оборот компании?
— Это закрытая информация. Могу сказать только, что наш оборот по сравнению с 2010 годом вырос в 6,5 раза.
— Динамика высокая.
— Это характерно для успешных венчурных проектов — когда у компании есть потенциал, способный обеспечить ее очень быстрый взрывной рост.
— У вас взрывной рост?
— По моим оценкам, настоящий прорыв будет в течение ближайших двух лет.
— Насколько сильна на рынке конкуренция?
— Она необычайно сильна, многие инвесторы отказывались рассматривать наш проект по причине того, что это очень сложный и высококонкурентный рынок. Сейчас на российском рынке порядка 40 игроков. Первая группа — компании, которые делают продукты, изначально ориентированные именно на системы на IP-камерах. Мы позиционируем себя как первую российскую компанию такого типа. Вторая группа — компании, которые давно работали на рынке систем безопасности: разрабатывали продукты для аналоговых камер и добавили в них поддержку IP. Третий сегмент — сами производители IP-камер, которые вместе с камерами поставляют и ПО. Нашими ключевыми и самыми сложными конкурентами являются компании первых двух типов.
На чем зарабатывает венчурный инвестор
— Как ваши идеи стали продуктами, появилась компания?
— Изначально у нас была только пара идей и уверенность в том, что если они будут реализованы, то на их основе может быть создан продукт, который успешно сумеет решить острые проблемы рынка систем видеонаблюдения. Денег и вообще чего-то, чтобы эти идеи реализовывать, не было. Для того, чтобы довести идеи до чего-то работающего, был необходим посевной капитал. Думая, где его найти, я прочитал в одной книжке про Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Он еще известен как Фонд Бортника. Мы с Александром Коробковым нашли в интернете сайт фонда, написали заявку и выиграли этот конкурс — получили свой первый миллион. На эти деньги мы довели идеи до работающего прототипа и смогли претендовать на получение венчурных инвестиций.
«Сателлит Инновация» стала портфельной компанией Пермского венчурного фонда, который находится под управлением ОАО «Альянс РОСНО Управление Активами»: это профессиональный финансовый инвестор, который входит в число лидеров рынка доверительного управления в России. Венчурные инвесторы берут от 30 до 60% в компании, мы находимся в этих пределах. Сделка сложно структурирована, детали не разглашаем.
— На что были направлены деньги инвестора?
— На разработку и упаковку продукта: ведь одно дело прототип, который работает на коленке, и другое — готовый продукт, который продается на рынке. Самые значительные суммы идут на упаковку продукта, развитие бренда и налаживание каналов сбыта.
— Когда венчурный инвестор выходит из компании?
— Он присутствует в проекте обычно от трех до шести лет. Предметом интереса венчурного инвестора является проект, который имеет очень высокий потенциал роста и столь же высокие риски. Инвестор готов попробовать этот потенциал раскрыть. Он не пытается получить прибыль с компании, его задача купить ее долю на ранней стадии, пока компания еще неразвита, технология не проверена, а значит, стоимость невысока. Купив ее, он предоставляет компании средства — венчурный капитал, который компания может использовать для раскрытия потенциала. Цель инвестора через несколько лет эту же долю продать за гораздо большие деньги. Все бы хорошо, но при этом риск настолько высок, что из десяти проинвестированных компаний реально успешна только одна. Это статистика мировой венчурной индустрии. Но зато этот успех настолько велик, что он покрывает затраты на другие компании, не ставшие успешными.
Журнал «Эксперт Урал», №3, 2012